Неточные совпадения
Будучи в
военном чине, он не обращал внимания на форму, а о
дисциплине отзывался даже с горечью.
Дисциплина революционной интеллигенции была
военная, и только этим путем она могла себя сохранить.
Каллиграф не допустил бы этих росчерков или, лучше сказать, этих попыток расчеркнуться, вот этих недоконченных полухвостиков, — замечаете, — а в целом, посмотрите, оно составляет ведь характер, и, право, вся тут военно-писарская душа проглянула: разгуляться бы и хотелось, и талант просится, да воротник
военный туго на крючок стянут,
дисциплина и в почерке вышла, прелесть!
— Вся эта
военная доблесть, и
дисциплина, и чинопочитание, и честь мундира, и вся
военная наука, — вся зиждется только на том, что человечество не хочет, или не имеет, или не смеет сказать „не хочу!“.
Он окружил Париж бастионами, распустил национальную гвардию и ввел такую
дисциплину в
военном персонале, составляющем местный гарнизон, что только держись!
Дисциплина и условие ее — субординация только приятно, как всякие обзаконенные отношения, — когда она основана, кроме взаимного сознания в необходимости ее, на признанном со стороны низшего превосходства в опытности,
военном достоинстве или даже просто в моральном совершенстве; но зато, как скоро
дисциплина основана, как у нас часто случается, на случайности или денежном принципе, — она всегда переходит с одной стороны в важничество, с другой — в скрытую зависть и досаду и, вместо полезного влияния соединения масс в одно целое, производит совершенно противоположное действие.
Помните, что Александровское
военное училище есть первейшее изо всех российских училищ и в нем
дисциплина живет не за страх, а за совесть и за добровольное взаимное доверие.
Все у него ладно, во всех научных
дисциплинах хорошие отметки: по тактике,
военной администрации, артиллерии, химии,
военной истории, высшей математике, теоретической топографии, по
военному правоведению, по французскому и немецкому языкам, по знанию
военных уставов и по гимнастике.
— Эх, Двинской, нехорошо! — перервал Зарядьев. — Караульный офицер не должен пяди отставать от своих солдат. Ты поступил совершенно против
дисциплины и
военного порядка.
«Для исполнения полезных таких намерений мы паче всего старались о том, чтобы
военный наш штат, яко подпору и ограду государства нашего, как возможно наилучше учредить, дабы армии наши составлялись из людей, знающих воинские дела и хранящих добрый порядок и
дисциплин…» (см. Туманского, Записки, ч. II, стр. 186–190).
Вернувшись в Елизаветград, я на вечере у полковника Мельцера узнал, что Романовы дали слово Соловьеву отдать за него дочь ‹…›…никакая школа жизни не может сравниться с
военного службой, требующей одновременно строжайшей
дисциплины, величайшей гибкости и твердости хорошего стального клинка в сношениях с равными и привычку к мгновенному достижению цели кратчайшим путем.
Старые гвардейцы возвращались победоносными генералами. Опасности, поражения, победы, соприкосновение с армией Наполеона и с чужими краями — все это образовало их характер; смелые, добродушные и очень недальние, с религией
дисциплины и застегнутых крючков, но и с религией чести, они владели Россией до тех пор, пока подросло николаевское поколение
военных чиновников и статских солдат.
Мы должны из готового уже, но сырого материала организовать стройные
военные отряды, народную нашу армию, обучить, насколько возможно, наших будущих солдат, чтоб они ловко умели действовать и косой, и саблей, и штыком, и пулей, ввести
дисциплину, а дух свободы и дух
военный — старый польский дух, благодаря Бога, еще не умер!
Под Мец я попал тотчас после сдачи крепости и видел, до какой степени немцы были хорошо приготовлены к войне, как у них все было пропитано духом
дисциплины, как их
военное хозяйство велось образцово. Все это я подтверждал, но не мог не жалеть Франции, где ненавистный всем нам режим Второй империи уже пал и теперь на заклание была обречена пруссакам не империя, а Французская демократическая республика. Этого забывать нельзя!
Новый душевный тип, призванный к господству в революции, поставляется из рабоче-крестьянской среды, он прошел через
дисциплину военную и партийную.
— Но я не могу выносить принуждений, — страстно возразил мальчик, — а
военная служба не что иное, как постоянное принуждение, каторга! Всем повинуйся, никогда не имей собственной воли, изо дня в день покоряйся
дисциплине, неподвижно застывшей форме, которая убивает малейшее самостоятельное движение. Я не могу больше переносить этого! Все мое существо рвется к свободе, к свету и жизни. Отпусти меня, отец! Не держи меня больше на привязи: я задыхаюсь, я умираю.
— Там, матушка, его быстро сократят,
дисциплина — великое дело, только
военная выправка и может сделать из него человека и достойного дворянина, — говорил Савин-отец. — Там, наконец, развито товарищество, которое тоже пригодится ему в жизни… — добавлял он.
Служба в гвардии была самая легкая. За все отдувались многотерпеливые русские солдаты. Офицеры, стоявшие на карауле, одевались в халаты,
дисциплина и субординация были на втором плане. Генералы бывали такие, которые не имели никакого понятия о
военной службе. Гвардия, таким образом, представляла из себя придворных, одетых в
военные мундиры.
Цель войны — убийство, орудия войны — шпионство, измена и поощрение ее, разорение жителей, ограбление их или воровство для продовольствия армии; обман и ложь, называемые
военными хитростями; нравы
военного сословия — отсутствие свободы, т. е.
дисциплина, праздность, невежество, жестокость, разврат, пьянство.
С
военным министром решил назначение нового корпусного командира и о призыве новобранцев, о взыскании за нарушение
дисциплины.